[Dancing Bear]

Леха наконец-то подобрался к ведущему Трифонову и встал ему в крыло метрах в десяти.
- Че жмешься, дурик... - хрипануло в наушниках. - Двадцать третий, чёрт бы тебя побрал, держи дистанцию!
"Это же я!"- полыхнуло в голове у Лехи. Действительно, его "ЛаГГ" висел уж совсем вплотную к ведущему.
- Понял, командир, понял... - Леха скинул газ.
Самолет мало-помалу начал отставать от трифоновской "пятерки".
- Вот так, бляха-муха. Не больше пятидесяти. Но и не ближе двадцати. Понял, сержант?
- Так точно, я это... - заторопился Леха.
- Отставить, сержант. Сейчас будет драка. Не ссышь, а?
Леха обиделся.
- Эй звено! Переключаем нагнетатели.
- Я двадцать первый, понял...
- Я тридцать четвертый, понял...
- Я двадцать третий. Понял! - заорал Леха.
- Засохни, сержант. - посоветовали из ларингофонов. - Держи строй и заткнись. (Наверное, всё же - "не ори так", остальные-то ответили)
Леха опять расстроился. "Вот ведь, всего на два года старше - а орёт, как…"- додумать Леха не успел. Наушники взорвались
треском:
- Я тюльпан - семь! Я - тюльпан - семь! (а почему не по номеру?) По курсу - бомберы! До хрена, парни! Сверху – «мессеры»! Трифонов, вяжи их,
как хочешь!
Теперь и Леха их увидел... Двенадцать «мессеров» тремя четверками шли на встречно-пересекающемся курсе - чуть ниже их "девятками" шли "юнкерсы". Одна девятка, две, три... шесть… - Сердце бешено заколотилось, Алексей моментально вспотел, как будто у него подскочила температура… впрочем, может быть, так оно и было. Слегка подрагивавшей левой рукой он провёл по лицу, вытирая пот, и надвинул на глаза лётные очки.
- Я - пятый. Я - пятый ! Атакуем истребителей! Атакуем истребителей! Двадцать третий, держи мою жопу! Как понял?
- Понял, командир! – заорал Леха, выплёскивая в этом крике охвативший его так не вовремя мандраж. - Есть держать жопу!
- Свою не про...и...- послышалось Лехе. А может, и не послышалось… Тем временем, ЛаГГ (либо везде в кавычках, либо везде нет - это во мне ГИП говорит))) ведущего медленно перевернулся через левое крыло, показав солнцу светло-голубое брюхо, и пошёл вниз.
Лёха, прикусив нижнюю губу, сделал то же самое. Сердце провалилось куда-то, в глазах потемнело. Самолёт слегка заёрзал при перевороте, но тут же почти отвесно пошёл к земле.
- Лёха, бери правого крайнего! – услышал он голос ведущего.
– Не боись, они нас не видят!
Четверка ЛаГГов падала на ближнее звено "мессеров".
Леха взял в прицел «Мессершмитт», шедший справа-слева (это как?) от ведущего четверки.
"Еще немного... еще... на, сука!» - Леха втопил обе гашетки до упора.
От "мессера" отлетело крыло и Леха пронесся мимо кувыркающегося «сто девятого».
- Молодец, двадцать третий! С первым тебя!

Атака получилась, как по учебнику. Два "мессера" кувыркались с отстреленными плоскостями, один с огненным хвостом
из-под кабины медленно, будто нехотя, входил во все более заметную спираль.
Звено Трифонова после атаки рвануло опять на высоту.
- Молодцы, парни!
Остальные "мессершмитты" быстро разобрались, что произошло. В то время, пока два звена атаковали "Лапотников",
оставшаяся девятка, не обращая внимания на подопечных бомбардировщиков, занялась звеном Трифонова.
Леха услышал:
-Двадцать третий! Не отставай! Сейчас покувыркаемся!
Вторая атака не прошла - немцы были уже готовы...
Постепенно преимущество переходило к "мессерам". Запас энергии после первой атаки постепенно сошел на нет - планеру
"ЛаГГа" не хватало мощности двигателя. Бой переходил в "собачью свалку", как назвали его англичане. Тяжелые "Лавочкины" постепенно прижались к земле - драка, начавшаяся на пяти тысячах, постепенно перешла на крутежку «около кустиков».
Вспыхнул "тридцать четвертый". Немцы оставили пару сверху - ведущий камнем свалился на Костю, слегка зазевавшемуся на выходе из виража.
-Костя! Прыгай! - заорал Леха.
"ЛаГГ" с бортовым номером «34» медленно, теряя высоту, заваливался вправо, оставляя за собой чёрный шлейф. Еще
мгновение - и он исчез в лесу.
"Вот, бля" - прошептал Леха.
Их осталось трое...
-Держись, пацаны! Тюльпан, тюльпан! Как вы? Хоть пару пошли - склюют же нахрен! - орал ведущий.
И тут сверху на Трифонова свалился "мессер" "Еще секунда - и все"- мелькнуло в голове у Лехи. Он рванул ручку на
себя, рывком дёрнув истребитель вверх - под трассеры....
Очередь прошла по всей длине «Лавочкина». В лицо Лехи брызнули разбитые стёкла от приборной доски, что-то раскалённое
впилось ему в плечо. Самолет затрясло, как в лихорадке. Лобовое стекло залило маслом до полной непрозрачности – в кабине даже потемнело. Леха бросил взгляд влево-вправо – в правой плоскости зияла огромная, с бычью голову, дыра. (ПМСМ, маслом зальёт и боковины, так что проще сбросить колпак)
«Чёрт!» - Леха уже почти не контролировал самолёт. Дикая боль впилась в макушку и прошла до самых подошв сапог, когда он ударил по педали и рванул ручку влево. Земля надвигалась очень быстро. ЛаГГ-3 (!) вот-вот должен был воткнуться в поле.
- На себя, сука, ручку... ещё чуть-чуть… ну давай же, зараза! - в отчаянии упрашивал и себя, и ставшую вдруг непослушной машину Лёха…
Медленно «Лавочкин» начал поднимать нос. Но просадка была слишком велика.
Удар был, несмотря на Лехины усилия, сильным. Хвост отлетел сразу, кабину с плоскостями крутануло пару раз вдоль посадочной траектории (ПМСМ, лучше просто "крутануло"), но потом направление стабилизировалось и, пропахав по неубранному полю (по неубранному полю сильно не напашешся), машина, наконец, встала. Кабина остановилась метрах в пяти от покосившегося сарая. Лехе очень хотелось встать, но он не мог даже приподняться. Сознание затопляла мысль - "я
дотянул... я дотянул." И чернота накрыла его.

Бум.Бум.Бум.
Леха очнулся. С трудом повернул голову на источник звука. По фюзеляжу постукивала маленькая девочка - лет семи.
- Дядя летчик, вы живы?
Алексей попробовал приподняться - и со стоном упал на сиденье. Парашют не пускал.
-Где я? - прохрипел Леха. Перед глазами плыли радужные круги, предметы пульсировали, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. И ещё очень хотелось пить.
-Да вот мое село. Красноармейское.
Леха сообразил. Красноармейское было почти под срезом карты - почти на сотню километров к северу от родного аэродрома.
- Дядя летчик, помочь вам?
- Помочь-то надо... А в селе кто? Наши, немцы?
Да вообще никого. Солдаты у Суходолья. Вот там они – слышите?
Где-то, в нескольких километрах, шёл бой.
- Ну, тогда помоги встать.
Леха отсоединил парашют.
- Держи руку. - Он попытался перелезть через борт... и потерял сознание.

Леха пришел в себя в повозке. Голова лежала на его же парашюте - и та, встреченная после развала самолета об землю (!), девочка - старательно пыталась ее удержать, чтобы Леха не бился обо всякий хлам... тут была и норовившая все время упасть, маленькая бочка, угрожающе перемещалось по кузову деревянное коромысло (по повозке?), скрипел огромный жестяной умывальник...
- Где мы? - спросил Леха. Ему показалось, что он произнес слова довольно громко, но девочка тут же наклонилась к
нему:
- Дядя летчик, вы живы!
- Где мы? - изо всех сил выкрикнул Леха, но, как оказалось, девочка его не услышала... он опять потерял сознание.