[МишаТ]

Действия экипажей III./KG 55, которые отправились атаковать аэродром 92-го ИАП в Бродах, оценены немцами как чрезвычайно эффективные. Судя по косвенным данным, удалось отличиться экипажам 8-й эскадрильи. В летной книжке командира этой эскадрильи капитана Кнорра (Hptm. Knorr) отмечен этот боевой вылет (старт из Клеменсова в 03:06, атака аэродрома Броды в 04:14 по берлинскому времени).
Личный состав 92-го ИАП был поднят по боевой тревоге в 04:35, однако приказа, подобного тому, что капитан Гейбо получил от полковника Зыканова, командир полка майор Ячменев от генерал-майора Шевченко (Командир 16-й САД. – Прим.Авт.) не получил, и это привело к трагедии. Оперативная сводка № 01 штаба ВВС 6-й Армии не дает возможности полностью оценить эти события, в ней есть лишь сухие данные о потерях и победах полка в результате первого налета:
«…В 05:00 над аэродромом Броды на высоте 50 метров появилось одно звено истребителей (Очевидная ошибка в передаче донесения, аэродром атаковали Хе-111. – прим.авт.), которые произвели две атаки на самолеты, стоящие на аэродроме. В результате были сожжены два самолета И-153, один У-2 и походная фотолаборатория. Убито два человека, ранено шесть человек. В 05:05 в воздух была поднята одна эскадрилья, в воздушном бою сбито два самолета Хе-111, один наш самолет не вернулся на свой аэродром и один сел на вынужденную в районе Радехова, самолет поломан, пилот невредим…»
Подробности налета сохранились в воспоминаниях будущего Героя Советского Союза Д.А. Медведева, служившего в то время заместителем командира эскадрильи:
«Проснулся от надрывного воя сирены. Почти сразу раздался рев моторов истребителей дежурного звена.
– Тревога!.. Тревога!.. Тревога!.. – катились эхом по опушке леса голоса дневальных. Вскочив с койки и надев сапоги, я выбежал из палатки. Везде, куда только хватал глаз, увидел летчиков, техников и младших специалистов, спешивших на стоянки своих самолетов. С ходу вырулив на взлетную полосу, в небо поднялось дежурное звено полка.
Летчики нашей эскадрильи, проверив готовность своих самолетов, стали подтягиваться к стоянке моей «Чайки», выжидательно посматривая в мою сторону. Мне трудно было сейчас что-либо объяснить им. А Петрову уже не терпелось высказать свое мнение по поводу тревоги:
– Ну, что приуныли, пилоты? Не будет нам покоя от нового комдива. Сам он бомбардировщик, воевал в Испании. Вот и проверяет боевую готовность по воскресеньям. Там у них…
Разговор оборвался из-за необычного гула, доносившегося в дальнем, невидимом за кустарником конце аэродрома. Он напоминал звук набегающей морской волны различной высоты, то громче, то глуше. Самолеты! Все вглядывались в подернутый утренней дымкой горизонт, пытаясь определить их тип:
– Похоже, не наши.
– Двухмоторные.
– Где?
– Да вот, смотри, за городом, на горизонте!
Из-за темно-серой полосы горизонта выползали силуэты трех самолетов. Высота их полета была не больше 500 метров. Они разворачивались прямо на центр аэродрома, где около взлетно-посадочной полосы в линейку стояли истребители четвертой авиаэскадрильи.
– Смотрите, смотрите, товарищи! – крикнул Лященко. – Самолеты на наших бомбардировщиков СБ похожи.
– А, может быть, провокация?
– Нет, братцы, это...
В эту минуту в районе самолетов четвертой эскадрильи раздались оглушительные взрывы. Ошеломленный Петров так и не досказал своей мысли. Осколки зашелестели высоко над головами, к счастью, никого не задев. Люди, еще не веря, что случилось страшное, непоправимое, отхлынули в лес. Бомбардировщики с черными крестами на желтой полосе светло-серых крыльев и с мальтийским крестом на киле стали плавно разворачиваться над аэродромом.
В это время дежурное звено наших истребителей стремительно настигало их. Командир звена старший лейтенант Кузьмин по инструкции, покачивая самолет с крыла на крыло, приблизился к фашистским «Хейнкелям-111».
Звуки пулеметных очередей разрезали воздух. Все произошло молниеносно: «Чайка» Кузьмина, вздрогнув всем корпусом, замерла в отчаянном усилии удержаться в воздухе, задымилась и рухнула на окраине аэродрома. Высоко в воздух взлетели комья земли. Мы с оцепенением смотрели на пылающий костер.
Техник самолета Кузьмина с криком: «Убили, убили, гады!», размахивая кулаками в сторону удалявшихся вражеских бомбардировщиков, побежал к месту гибели своего командира. Его никто не остановил. Все понимали, что это неутешное горе…
…Ячменев провел разбор первого боевого вылета в составе полка. Похвалив летчиков за четкость и организованность в воздухе, он с горечью говорил о том, что полк не сумел перехватить немецких бомбардировщиков над Луцком. Система постов воздушного наблюдения, оповещения и связи с большим опозданием обнаружила противника.
– Товарищи летчики! – обращается к нам командир полка. – Кузьмин действовал по инструкции мирного времени. Фашистские летчики видели это, но они варварски расстреляли нашего товарища у нас на глазах. И теперь, пока мы живы, мы будем платить фашистам тем же, а Кузьмин будет с нами и в горе, и в радости до полной победы над врагом».
Так из-за противоречивых указаний директивы № 1 погиб опытный летчик, ветеран боев на Халхин-Голе и в Финляндии лейтенант Александр Григорьевич Кузьменко (Медведев несколько исказил его фамилию. – Прим.Авт.), а полк только по счастливой случайности отделался минимальными потерями. Несмотря на победные реляции немецких экипажей, им удалось уничтожить на аэродроме Броды на порядок меньше машин, но это скорее неудача немцев, чем заслуга 92-го ИАП. Упомянутые в оперсводке два уничтоженные Хе-111 вызывают законное сомнение: учитывая то, что в немецком отчете говорится о двух сбитых И-153, и эти данные подтверждаются оперсводкой, да и, судя по воспоминаниям Медведева, догнать «хейнкели» летчикам дежурного звена и взлетевшей эскадрильи не удалось. Вероятно, на их счет можно записать He 111P-2 W.Nr.1494 «G1+KS» из 8./KG 55 пилота обер-лейтенанта Фархольца (Oblt. Fahrholz). Из-за простреленной в воздушном бою системы выпуска шасси самолет при попытке совершить посадку на аэродроме Клеменсов был разбит на 100%, получили ранения члены экипажа механик обер-фельдфебель Айзенманн (Ofw. Eisenmann) и стрелок унтер-офицер Каден (Uffz. Kaden).
Подводя итоги вылета, командир III./KG 55, несомненно, должен был быть всерьез озабоченным такими потерями – из 14 вылетевших самолетов два не вернулись, два были полностью разбиты из-за боевых повреждений, а еще два требовали ремонта. Конечно, в личной храбрости гауптману Виттмеру, лично участвовавшему в первом вылете, не откажешь, но записи в ЖБД об якобы 50 уничтоженных на аэродромах советских самолетах представляются банальной попыткой сгладить досадное поражение и тяжелые потери, понесенные группой. Надо отдать должное командиру немецкой группы – он сделал правильные выводы и попытался в следующем вылете взять реванш.